Венсан Перес: «Марлон Брандо — больше не мой герой»

Как случилось, что вы стали сниматься в «Кухне в Париже»?

— Я прочитал сценарий, который переслал мне французский продюсер фильма, и он показался мне очень забавным. Потом встретился с режиссером, мы поговорили. И у меня возникло ощущение, что я разделяю его видение, понимаю, что именно он собирается делать. Кроме того, я знал об огромном успехе сериала «Кухня» на российском телевидении, а мне, признаюсь, очень хотелось принять участие в каком-нибудь популярном российском кинопроекте. Ну и, в конце концов, я решил, что будет просто весело сыграть этого французского любовника в этом совершенно безумном фильме.

А почему вам хотелось сняться именно в популярном российском кино?

— Потому что мне вообще всегда хочется работать в российских проектах. Я хочу быть частью этой удивительной культуры. Здесь мне нравится все: литература, кино, люди, музыка, еда, женщины… Мне кажется, что русская культура как-то обогащает меня, открывает мне новые горизонты. Всякий раз моя работа в России или с русскими давала ощущение чего-то очень сильного, особенного, отличного от всего остального и чего-то очень страстного. Вместе с Павлом Лунгиным я открыл для себя постперестроечную Москву. Только представьте, фильм продюсировала чеченская мафия! (Фильм 1996 года «Линия жизни». — Прим. «Афиши Mail.Ru».) Потом был «Код апокалипсиса», благодаря которому я познакомился с КГБ… ФСБ, которая продюсировала это кино.

Ну а каким был ваш третий опыт съемок в российском фильме?

— Это было весело, очень и очень весело. И конечно, большое удовольствие работать с таким профессиональным режиссером и такими профессиональными актерами.

Но что-то ведь было и трудно?

— На самом деле самым сложным для меня был тот момент, когда съемки закончились и вся команда уехала в Москву, а я остался в Париже и почувствовал себя очень одиноким.

Говорят, вы устали от своих костюмных ролей и теперь отказываетесь сниматься в таких фильмах. Неужели это правда?

— О нет, вовсе нет! Я люблю костюмные роли и исторические фильмы, но их у нас больше не снимают. Во Франции этот жанр практически себя исчерпал. А если бы кто-то и вздумал снять исторический фильм, ему пришлось бы заново открывать жанр, мне кажется, потому что мы сделали с ним уже все, что могли. А кроме того, нужно было бы найти просто потрясающую историю. Потому что людям костюмное кино больше не интересно, сегодня зрители любят смотреть только фильмы, в героях которых узнают себя. Вот вам бы хотелось посмотреть фильм, в котором речь идет о вас?

Гм…

— Так что да, с костюмным кино в этом плане сложно сегодня…

Тем не менее в глазах миллионов зрителей и, главное, зрительниц вы остаетесь воплощением идеального романтического героя. А кто ваши герои, Венсан?

— Когда я был маленьким, моими героями были Чарльз Чаплин, Уолт Дисней, Джеймс Дин, Марлон Брандо, Монтгомери Клифт и все эти великие актеры. Теперь все изменилось. И Марлон Брандо — больше не мой герой. То, что мне кажется важным сейчас, — это люди, которые помогают другим людям. Когда я вижу людей, которые работают в больницах, едут помогать несчастным в Индию, в Африку, стараются как-то бороться с несправедливостью, — я по-настоящему восхищаюсь ими. Они мои герои.

Что важного для вас происходит сейчас в вашей карьере?

— Я снялся в нескольких интересных картинах, которые скоро выходят в прокат (речь, видимо, о «Кухне в Париже» и еще одном недавнем фильме с участием Венсана Переса — французской ленте о взаимоотношениях Эйлин Грей и Ле Корбюзье «Цена желания». — Прим. «Афиши Mail.Ru»). И это был замечательный опыт. Следующий шаг — съемки моего собственного полнометражного фильма, третьего по счету.

Что это будет?

— Мы проанонсируем его перед Каннским фестивалем.